1.   Фотография – мама, папа и я (с бантиком)

2. На этой фотографии мама, сзади я и тот мальчик которого усыновил мой папа (сводный брат), возле мамы племянница папы     и жена моего сводного брата с их сыном.

3. Мама в общежитиии, когда была на спецпоселении , т.е. после тюрьмы

4. Моя бабушка Эрна Оттовна, 1912 г.

5. Мама, мой брат Олег с сестрой Викторией, в Германии, 1946 г. Больше мама их не видела.

6. Моя сестра Виктория и бабушка Эрна, Германия, 1966 г.

7. Я и папа (1965г.) незадолго до его смерти.

8.Единственная фотография моего брата с семьей. Он на фото стоит радом с мальчиком, это его внук, рядом его жена Рената, далее зять Борис и дочь Катерина-Клавдия (она родилась вскоре после того как нашлась мама и девочку назвали в мою честь) и родители Бориса.

9 и 10. Копия статьи из Днепра вечернего.

                                История, сообщенная Екатериной Павловной 26.09.2003г.:

Здравствуйте Виталий, по Вашей просьбе напишу историю моей семьи. Заранее прошу прощения, может не совсем по теме, но вот  такую  жизнь они прожили. Её уже не изменишь, не перепишешь заново. К своему стыду пока была жива мама я не очень интересовалась далёкими годами прошлого столетия, т.е. теми временами  когда всё начиналось. Дело в том, что я появилась у родителей в позднем возрасте, маме было 43 года, папе 54, поэтому,  когда я доросла до того возраста когда можно интересоваться столь серьёзными вещами, маме было уже далеко за 60, ну и здоровья ей тюрьма не добавила.  Именно по этой причине я не хотела её волновать и задавать вопросы о той, довоенной её жизни. Иногда конечно разговор начинался, но увы,  почти каждый раз заканчивался печально, хорошо если только слезами, но куда хуже это приездом скорой помощи. Поэтому всё,  что я напишу собрано из разных источников, что-то от мамы, что-то от сестры и брата. В моём  письма будет вписана статья из газеты Днепр вечерний, это наша местная газета.  Дело в том, что в этой газете есть рубрика типа истории любви, семьи. Вот я и решила написать историю любви моих родителей. Почему я так решила? Потому что она не совсем ординарная, и все наши друзья  и знакомые которые знают историю жизни моей мамы говорят что из этой жизненной истории надо написать книгу. Когда я смотрю фильмы Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем», «Восток-запад» я каждый раз после просмотра целую неделю сопоставляю эти фильмы и историю мамы. Конечно,  наверно это может и не так, может эта история не единична, но других я не знаю.  Возникает мысль описать всё и отправить Михалкову, но это только мечты, до реальности тут далеко.  Да и не главное всё это. 

Итак. Семьи Каберских (это бабушка) и Вальтеров (дедушка) приехали в Екатеринославль, ныне Днепропетровск в начале 19 века, по манифесту императрицы Екатерины II. К сожалению  кем они  были  мне не известно.  Знаю что семья была не маленькая, точнее у неё было много ветвей. В данное время из всех осталось 2 человека. Я,  Дуда Екатерина Павловна и если можно так назвать сестра (её мама была моей бабушке внучатой племянницей или может ещё дальше) Шоленберг Симона Райнгольдовна.  Своё описание я начну с 1910 года, когда моей бабушке Каберской Эрне Оттовне было лет 17, на этот момент у меня есть её фотография, о которой написано в статье в длинном белом платье, с косой, не плечах меховая накидка, ну просто как актриса. Это её второе причастие, и в память об этом  сделана фотография. На другой фотографии дедушка, Вальтер Максимилиан Касперович, с племянником. Как рассказывала мама, дедушка был джентельменом в полном понимании этого слова. Ходил в котелке, с тросточкой,  к тому же абсолютно рыжий и конопатый.  Если не дай Бог просили зайти в магазин что-то купить, то эту покупку он нёс домой так, что бы никто не увидел, рука должна быть за спиной, а в другой тросточка. Бабушка Эрна  работала в школе учительницей немецкого языка. Дедушка Макс был старше бабушки, долго добивался её любви, хотя на сколько мне известно бабушка вышла за него замуж назло тому кого любила сама. Слишком долго к ней ходил тот,  кого любила она сама, но предложения так и не делал, а дедушка не думал долго, вот и женился. Жили они хорошо, но жаль не долго.   В 1915 году родилась моя мама, а дедушка Макс  (так его звали) умер в 1918 году. Позже бабушка выщла второй раз замуж, но этот муж был украинцем, его имя Батырь Григорий Назарьевич. Его то и посадили вместе с мамой. Попутно расскажу о самом первом репрессированном в нашей семье. У моей бабушки Эрны была родная  сестра, звали её Лиза. В положенное время она вышла замуж за Роберта Карловича Озолинь, в 30 годы он работал в каком-то ведомстве, не знаю каком, и почти постоянно жил в Польше, а его семья, точнее дочь Агнесса  с моей бабушкой и мамой, потому что тётя Лиза к этому времени умерла от холеры. Так вот его арестовали самого первого, 1937 году и расстреляли.  К сожалению я не знаю подробностей, тётя Ася умерла, а с его сыновьями, они живут где то в Чите, я отношений не поддерживаю. Слишком большая разница в возрасте, около 20 лет, да и мы никогда не виделись, разве только на фотографии и то 50-х годов. Вот такие у меня данные о том,  что было до войны...

    Далее вставки из статьи.  Саму вставку я буду оформлять курсивом и дополнять по мере необходимости тем,  что мне стало известно намного позднее, чем была напечатана статья.

« К Таисии Вальтер в 17 лет пришла любовь, с первого взгляда. А он, Павел, был актером. Они по­знакомились в театре. Тая считалась признанной красавицей, жила в зажиточной немецкой семье, родители души не чаяли в единственной дочери и, естественно, желали ей счастья. Но не с актером же, который был старше ее на одиннадцать лет, не имел ни кола, ни двора и только недавно приехал в довоенный Днепропетровск 30-х годов из Казани служить в русский драматический театр им. Горького» Бабушка не хотела что бы мама выходила  замуж за русского, только за немца. Вот такая она была.

Мать была упрямой и властной, (не то слово, мама говорила что она была просто жёстким человеком, если сказала что бы она была дома в 21-00, то это так и должно быть, несмотря на мамин возраст, могла мягко говоря «дать по мягкому месту» ремнём) но и дочка ха­рактером ей не уступала. Пришлось родителям со­гласиться на свадьбу и на житье под одной крышей с нелюбимым зятем. Они поженились 15 августа 1933 года.

Как бы молодые были счастливы, если бы не мать Таисы! Через год у них родился сын Олег. Внука бабуш­ка Эрна обожала, а вот зятя, Павла, в упор не видела. Три года прошли, как в аду, и Тая с Павлом расстались.

Иногда надписи на фотографиях бывают мистически-пророчески­ми. Как-будто кто-то мудрый, знающий все наперед, водит рукой пи­шущего. Ну, скажите, зачем надо было в разгар любви писать на фотографии:

"Есть одна девушка, на которую я смо­треть не могу равнодушно, и  потерять ее для меня — значит потерять жизнь. Но этого не должно быть. И это не слу­чится. Ты для меня единственная. И я те­бя найду везде".

О каком "найду везде" надо было писать, если впе­реди маячила свадьба и еще ничто не предвещало беды? На этот вопрос нет ответа.  (Эта фотография есть у моего брата в Германии, у меня только ксерокопия и я сама переписала эти слова с  той карточки 1933 г. На ней они даже ещё не женаты.)

 И так, молодая семья распалась, от бурной любви остались облом­ки и маленький Олег. В 1937 году Тая выводит замуж вто­рично. Ее мужа зовут Евгений,(Лущицкий Евгений Александрович, не думаю что он был немцем, по той причине, что в протоколе допроса мама сказала, что оба её мужа были русскими, но о том что он был немцем мне сказала Вика, моя сестра, а ей бабушка, так что где тут правда, не знаю), и он очень нравится теще. Но выно­сить ее командирский тон, подчиняться оказалось и этому зятю не под сипу.  И он ушел, сбежал еще до рождения до­чери Виктории, Таиса осталась с двумя детьми, и в доме наступило относитель­ное затишье.  Хотя Евгений и ушёл от мамы, но развелись они окончательно только в мае 1945г. Это данные из протокола допроса мамы. Познакомились они на фабрике, где вместе работали, потом он работал в Металлургическом институте в Днепропетровске. Мама закончила в своё время школу, потом фабзавуч, по профессии модельщик. Работала делопроизводителем, потом секретарём, но когда вышла замуж, то стала домохозяйкой.

Женился и Павел, на женщине с ре­бенком, которого он усыновил. Му­жем он был заботливым. Театр погло­щал его полностью, помогал забыть неудачный брак и несчастливую лю­бовь. А потом наступил 1941 год, и ста­ло уже не до воспоминаний.

...Семья Вальтеров приехала в Екатеринослав из Бремена еще в I860 го­ду, по манифесту императрицы Екатерины II. Тогда немцы были желанными пе­реселенцами, немецкий опыт хозяйст­вования был необходим России, у них многому учились. И они прижились на берегах Днепра, Волги и в других областях.

Но кто же мог предположить, что в Германии возникнет фашизм и начнется саман кровавая и бессмысленная вой­на? Кто мог  тогда предугадать, что са­мо слово "немец" будет вызывать ужас и ненависть в стране, которую пришлые некогда переселенцы уже стали счи­тать своей Родиной?

К началу воины из большой семьи Вальтеров остались считанные едини­цы, остальных кого репрессировали, кто пропал. Поэто­му, когда появилась возможность. Эрна с дочкой и двумя внуками в 1943 году  уе­хала в незнакомую им Германию.

Теперь по материалам следственного дела. Когда в сентябре 1941 года немецкие войска оккупировали  Днепропетровск, они издали приказ, всем лицам немецкой национальности явиться в комендатуру. Как отвечала мама на допросе, страшно было не прийти и страшно прийти. Но деваться было некуда.  Мама жила в самом центре Днепропетровска, на проспекте К.Маркса (это самый центральный проспект нашего города), а бабушка тоже в центре, только немного дальше. Все в округе знали какой национальности наша семья. Даже если не пойдешь в комендатуру, найдётся добрая душа и расскажет как обстоят дела, ну а дальше сами понимаете, всё может произойти. Их сосед Фельдман, работал у немцев и составил списки тех кого он знал по национальности как немцев, и передал в комендатуру. Сначала их собрали в комендатуре и допрашивали представители СС и СД. Задавали вопросы об их жизни в СССР, чем занимались,  где работали, состояли ли в членах партии, а потом отпустили. Через два дня вызвали опять и выдали документы подтверждающие что они немцы, прикрепили к продуктовому магазину и направили в СД-Миттельштелле - орган устраивавший на работу немцев. Мама работала в лазарете санитаркой два месяца, потом её направили в столовую, там она готовила бутерброды. Когда она отказалась сожительствовать с немцем, из столовой её уволили. Она опять не работала, а  позже устроилась работать  сначала в магазин, потом билетёром в кинотеатр, и позже в немецкую контору, которая по нынешним временам называется Олбэнергострой. Там  она работала картотетчицей и переводчиком да 1943 г. Когда немцы стали отступать, эта контора эвакуировалась, а вместе с ней и мама с семьёй. Уехали из Днепропетровска 26 сентября 1943 г. Гнал туда их страх. Боялись ехать, но оста­ваться было еще страшнее. Сначала их привезли в Кривой Рог, а оттуда посадили в вагоны и отправили в Германию. Там их отправили в лагерь переселенцев Литцманштадт (по-польски Лодзь). Пока они жили там, проходили медицинское освидетельствование, сдавали анализы всевозможные, их заставляли ходить босиком, если после такой процедуры заболел, то далее понятно что может произойти, не поможет и немецкое происхождение, они должны были доказать что  действительно достойны быть причисленными к «высшей расе». (По моему это бред  какой-то, хотя сейчас в консульстве тем немцам которые хотят уехать на ПМЖ не лучше,  надо сдать экзамены что бы уехать: на отлично знать немецкий разговорный язык, традиции, праздники и т.п.)  После того как они всё это сделали они дали присягу на верность Германии, и получили немецкие документы «Уркунд» и немецкое гражданство «Фольксдойчмиттельштелле».  В Роттенбахе она работала в фирме Альтхаузен, картотетчицей. Все документы подтверждающие что мама гражданка Германии уничтожили когда её арестовали. На это есть специальный акт в следственном деле.

 Когда война закончилась, оказалось, что они, находятся а восточной зоне. Бабушку Эрну, дедушку Гришу  и Таисию Вальтер арестовали. Ба­бушке чудом удалось освободиться, и она вместе с другими беженцами уеха­ла дальше на Запад.  А Таисию  и дедушку Григория привезли в СССР. Далее - суд и десять лет тюрь­мы.

     В следственном деле нет никаких сведений почему их арестовали. Как рассказывали мне моя сестра Вита и брат Олег, когда я с ними встретилась в 1991 году, жили они в городе Роттенбах, в семье немцев Шульц. Жили они  недалеко от советской комендатуры, как видно и там не обошлось без «добрых людей», кто-то  что-то кому-то сказал и всё, привет от комендатуры не замедлил прийти. Сначала арестовали бабушку, потом деда, и потом маму.  Каким образом удалось освободиться бабушке, не знаю, об этом история умалчивает. Но факт что она оказалась на свободе. В это время те немцы которые жили в восточной зоне бежали в западную, вместе с ними и ушла бабушка с детьми мамы. Она понимала что уже не увидит в ближайшее время ни мужа,  ни дочь.  Если останется, то и её и детей постигнет участь их семьи. И выход был только один – уехать.  В мае 1946 года они поселились в городе Остерроде. Бабушка умерла в 1972 году. Она вырастила моих брата и сестру, увидела правнуков, а их немало. У моего брата Олега 4 детей - 1 сын и 3 дочери, и сестры Вики 1 сын. Маму  арестовали 8 января 1946 года, суд был 11 января. За три дня  пять допросов, в самих протоколах допросов нет абсолютно ничего. Все вопросы только о том, что делала до войны, во время войны. Где работала, откуда дети, кто их отцы, кем работала бабушка, почему получили льготы при немцах и т.д. В деле нет постановления об аресте, нет никаких свидетелей, нет анкеты арестованного, нет фотографии арестованного. Только допросы и постановление суда. А их было 2.  Но не это главное, с самих протоколах допросов целый ряд непонятного, каждый допрос начинается с вопроса где она проживает в Германии, так вот в каждом допросе пишутся разные города, то пишут деревня Альтлясик, то  город Роттенбах, то город Лигниц, то город Фрайбург. Только  раз упоминается Ротенбах, где она жила в самом деле.  Такое впечатление,  что её перевозили с места на место и там допрашивали. После первого суда, (а состав суда просто нельзя не описать, капитан юстиции Овсянников, лейтенант Потапов, сержант Юпак, не хватает только рядового), если его можно так назвать, приговор по статье 58-1«а» - измена Родине, на 6 лет и 5 лет поражения в правах.  Далее в деле записка, что в связи с тем, что арестованная чуть ли не особоопасная преступница, этапирование приостановить и содержать под охраной до особого распоряжения. Далее справка о направлении дела на доследование за подписью полковника юстиции Мирошниченко. Определение подписали  три подполковника  Чепраков, Гундарев, и Латышев, как написано в связи с мягкостью наказания. Далее  опять протокол допроса на ту же самую тему, новый суд и приговор на 10 лет плюс 5 лет поражения в правах.  Этот суд происходит в г. Лигниц, и в его составе  уже гвардии майор Вербицкий, гвардии майор Кравцов, гвардии полковник Шапоренок, лейтенант Морковина.

О том десятилетии Таисия не лю­била вспоминать, наоборот, хо­тела забыть все. Наказание от­бывала а Рыбинске, Угличе, потом в Уфе. Вместе с Таей отбывала наказание известная киноактриса Зоя Федорова. Таскали рельсы, шпалы, что-то шили. После марта 53-го стало полегче.  А когда освободили, ехать Тае было некуда и не  к  кому. Она понимала, что мать, сына и дочь не увидит никогда. Тая осталась а Уфе, устро­илась на работу, поселилась в общежи­тии. Мечтать было не о чем и не о ком. Исполнилось ей  40  лет.

Дедушка так же отсидел 10 лет. Он вернулся в Днепропетровск, где у него были родственники, два брата и сестра.

И вот тогда, как чудо, появился: Па­вел. Надпись-обещание на простень­ком фото: "Я тебя найду везде" - сбы­лась.За это время он похоронил жену, стал седым, постарел. Прислал свою фотографию Таисии, и на ней надпись:

"Если я тебе не нравлюсь, напиши чест­но". Пришлось и ей сфотографировать­ся и отправить фото в Днепропетровск:

"Вот такой я стала".

Но седины и морщины уже ничего не значили. Они встретились, чтобы ни­когда больше не расставаться. Так по­лучилось, что беду пережили врозь. Оставались еще годы для счастья. Сколько их будет - никто не знал. Но вдвоем уже ничего не было страшно,

В зрелые годы любовь мудрее. И слова имеют иной вес. И время ценится совсем не так, как в молодости.

Второй  их брак начинался с бедно­сти. Стоп на трех ножках, стул и железная кровать. Но что все это значило, если снова запылала в сердцах любовь?

И еще раз судьба их побаловала, даровав им дочку Катеньку, их солныш­ко, последнее родительское счастье,

- Я папу обожала, - вспоминает свое детство Екатерина Павловна Дуда. - И, кажется, помню каждый, день, прожитый рядом с  ним. Удивительный он бып человек.

Павел Тимофеевич Левин работал актёром и помощником режиссера в русском драматическим театре им. Горького, и для Кати запах театра — это запах детства

В течение долгих лет супруги Леви­ны писали в разные инстанции, разыски­вая бабушку Эрну, Олега и Виту, но ответа не получа­ли.  И только в 1965 -м году, через два ме­сяца после смерти Павла Тимофеевича, пришло письмо из Красного креста, в котором сообща­лось, что Эрна 0ттовна Вальтер разыс­кивает свою дочь Таисию Вальтер.

Это письмо искало маму полгода. Дело в том, что они сменили квартиру, до этого жили в  большой коммуналке, а поменяли на маленькую, но отдельную. И переехали не далеко, всего 4 квартала, две троллейбусных остановки, но как много они значили бы, если бы вовремя письмо доставили.

Тогда Катенька к своему ужасу и узнала, что любимая мамочка — немка.

Да в этом сказалось наше воспитание, не знаю почему, но в моём детском восприятии казалось,  что немцы с рогами. (По фильмам, у немцев в Кайзеровской армии были каски с рогами)

Письма из Германии приходили ред­ко, писала, в основном бабушка. Ни Олег,  ни Вита русского языка не знали. А Катя не знает немецкого. И только после смерти бабушки,  Вита пошла на курсы русского языка.

С самого начала с перепиской была проблема, брат настаивал что бы мама уехала жить к ним. Вы можете себе представить, 1965 год, добровольный выезд в Германию? Я лично нет. Мама по всей вероятности то же. Но как  было объяснить это Олегу? Во первых в письме это не напишешь, не позволит цензура, во вторых, мама боялась даже заикнуться на эту тему, с неё хватило и 10 лет тюрьмы. Ведь вполне возможно было повторение истории, а опять в места не столь отдалённые ни за что не хочется. Поэтому когда мама отказалась к ним ехать, он обиделся и сказал,  что не хочет и не будет нам писать. Это его дословные слова. Их мне написала Вита, и просила,  что бы я не показывала маме. Но не суждено было этому сбыться. Мама была на пенсии, а я работала, соответственно и письмо она получила раньше, чем я пришла с работы.

Не могло тогда быть и речи о том, чтобы семья встретилась. Таисия, помня десять пет, проведенных а лагерях, бо­ялась подвергнуть опаснос­ти Катеньку. О встрече не мечтали даже вслух. Един­ственное, что было в их до­ме не таким, как у всех, это елка к католическому Рождеству, ее ставили 24 декабря, в сочельник. По нашим поняти­ям – рановато.  Но  Катя все же увиделась с сест­рой и братом, уже после смерти мамы. Было это в Германии, в 1991 году. Нелегкая это была встреча, Познакомились, порадовались, чтобы вновь расстаться, потому что их родина там, ее - здесь.

Вот такая грустная история одной семьи. Мы рассматриваем с Екатери­ной Павловной давние фотографии. Красивые девушки в белых платьях с длинными косами, мужчины с черными бабочками на белых сорочках. Начало века, который уже на исходе. Век, который перемолол людские судьбы, из­ломал. Неужели он так ничему и не на­учил?

В каждой семье можно найти такую историю любви, что впору писать ро­ман. И будет любовь густо приправле­на горем и страданием, разлуками и встречами. Считается, что это и есть жизнь.

Вот такая история моей семьи. Мама умерла в 1986 году, за 5 лет до издания закона о реабилитации, за 9 лет до того как признали её ни в чём не повинной.  Умерла,  так и не увидев своих детей и внуков. Но она всегда о них помнила и никогда не обижалась. Считала,  если Олег так решил, не писать, ну что ж значит такая у него работа. Хоть и обидно, но так распорядилась судьба. В основном писала Вита, пусть редко, но писала.

 О  нашей встрече в 1991 году, без слёз вспоминать трудно.

Вита.  Живёт в городе Брауншвейг. Сестра всё-таки женщина, и мы с ней сошлись очень быстро. У неё очень хороший муж и сын.  С молодости они занимаются горнолыжным спортом. Сын их помимо работы, он работает главным инженером на фирме строящей скоростные поезда, тренирует малышей  по горнолыжному спорту. Моей сестре сейчас 65 лет.   У неё 2-е внуков.

Олег. Жил в городе Хильдесхайм. О брате я много сказать не могу, видела я его 2 раза. В первый раз встреча была у него дома, но встречаться со мной он не хотел. Муж Вики его долго уговаривал, объяснял что мне от него ничего не надо. Только увидеть, ведь мы с ним полностью родные брат и сестра. Кстати сестра и брат между собой также не общались. Но там всё дело в наследстве бабушки, они его между собой не поделили, и с момента смерти бабушки т.е. с 1972 года, до моего приезда не встречались. Во дали!  Родственнички!  В общем встреча состоялась. Но какая! К таким встречам как русский человек я не привыкла. За столом сидели рядом, но он ко мне полубоком. Разговор по-немецки. Вита  как переводчик. Но самое главное я понимаю по его глазам, что он понимает всё,  что я говорю по-русски, а это значит,  что я не могу ничего сказать плохого, слишком вежливой меня вырастила мама. (Будь это у нас здесь, я бы просто не смолчала, и летел бы он у меня дальше, чем видел). Но как говорится  с волками жить, по-волчьи выть.  Вот и я следила за всем, что говорила. У брата много фотографий мамы до войны,  да и пока они жили в Германии то же. Фотографий он мне не дал, мне сделали ксерокопии их. Но хоть такие. Когда мы собрались уезжать от него домой, ещё даже не сели в машину, а он закрыл дверь дома и всё. Да сказал alles gut  (всего хорошего). Можете представить моё состояние и состояние моей сестры, извините, как в рожу плюнули. Прошу прощения,  грубо сказано, но зато правда. После этой встречи прошло 2 дня, и тут утром он звонит по телефону и просит,  что бы я приехала к нему на пару дней, в гости. Я думаю, несложно догадаться какая у меня была реакция на это предложение. Категорично нет. С этим отказом он не смирился и приехал сам, к Вики домой. И опять моё воспитание, грубо ответить я не могу, хорошо не  хочется. Ну и единственный аргумент который я могла выставить, как мы будем говорить, я не знаю немецкого, он не знает русского. На что мой братец мне и ответил, на нормальном русском языке: «По-русски». Вот так. Значит,  интуиция меня у него дома не подвела. Он прекрасно говорит и понимает русский язык. Какие мысли бродили у него в голове эти 2 дня, о чём он думал, не знаю. Но видно это решение ему далось с трудом,  и всё же мы  поехали к нему домой, без сестры.  И только на 1 день. Уже эта встреча была совсем другой. Говорили по-русски, конечно не всё он понимал, но у меня с собой был словарь, и в сложных случаях мы прибегали к его помощи. И прощание было не таким как в прошлый раз. Вот такая у меня была с ними встреча. В апреле этого года Олегу было бы 68 лет. Но, он умер в 1997 году. У него было плохо с сердцем. У Олега 4 детей и сейчас уже 6 внуков.  Но,  увы, ни они меня, ни я их не знаю. Вот такая судьба у меня. Знаю что есть, но это всё  равно,  что их нет.  Я написала Вам историю своей семьи, историю любви моих родителей, почитайте, может быть у кого-нибудь она вызовет  интерес. Может кто-то скажет,  что ничего в ней такого интересного нет. У каждого человека своё мнение, и решать самому, что плохо,  а что хорошо, понравилось или нет. Но эта история, правда, эту жизнь прожила моя мама.

Теперь о тех родственниках которые были репрессированы.

Как я уже писала выше у меня есть родственница Симона Шоленберг.

Так вот её мама Эдда Вольдемаровна Воленберг была арестована в 1943 и осуждена по той же статье что и мама, за то же самое на 10 лет. Только с одной разницей, её посадили на 3 года раньше, чем маму. Да и в вину поставили, кроме того что пользовалась льготами в продуктовом магазине, что при немцах поступила учиться в медицинский институт. И как результат, приговор на 10 лет. Отбывала наказание в Красноярском крае. Её отец,  Райнгольд Александрович Шоленберг был выслан из Донецкой области, в Красноярский край. Но только он не сидел в тюрьме.

        О других я не знаю, дело в том, что многие из наших родственников к тому времени имели смешанные браки, имели и русские,  и еврейские фамилии. Поэтому многих репрессии не коснулись, но вот только где все родственники подевались?   Не знаю.

Вот и всё. Читайте, напишите мне Вашу реакцию на мой рассказ,  если возникнут какие нибудь вопросы – пишите.

        С уважением Екатерина.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

C сайта Иркутского Мемориала (раздел гостевая книга)