Протокол допроса

Мясникова В. И. от 21.08.1937 г. Вел допрос сотрудник Ленинского НКВД Кондратьев.

 

Сведения о паспорте: «Не имею как спецпереселенец».

В протоколе допроса состав семьи:

-         жена Мария Васильевна – 1904 г. р.,

-         сын Владимир – 13 лет,

-         сын Федор (так в документе) – 11 лет,

-         дочь Надежда – 9 лет,

-         брат Иван – 1915 г. р.,

-         брат Александр – 1917 г. р.

 

Мясников В. И. был выслан в административном порядке в 1931 г. на Волгомостстрой (?), где работал до сентября 1932 г. Потом переброшен в Сталинград, там работал до
1933 г., а потом – в Сибирь.

 

ВОПРОС: Проживая на родине в Саратовском крае, Вы вели антисоветскую деятельность?

ОТВЕТ: Да, проживая в Саратовском крае я систематически занимался среди населения антисоветской агитацией против колхозов, доказывая, что колхозы – кабала для крестьян. И они недолговечны. В 1929 г. пробрался в колхоз и вел разлагательную деятельность против трудовой дисциплины, агитировал за сокращение посевных площадей.

ВОПРОС: Следовательно, Вы, проживая в Ленинске, так же продолжали свою антисоветскую деятельность?

ОТВЕТ: Нет, проживая в Ленинске, я честно работал на производстве и антисоветской деятельностью не занимался.

ВОПРОС: Вы говорите неправду. Следствие располагает точными доказательствами о том, что Вы, проживая в Ленинске, являлись участником контрреволюционной повстанческой организации, которая ставила своей задачей вооруженного восстания против Советской власти. Признаете Вы себя в этом виновным?

ОТВЕТ: Не имея возможности опровергнуть предъявленные следствием улики, виновным себя в участии в контрреволюционной повстанческой организации признаю.

… Участником этой организации я являюсь, насколько мне помнится, с августа 1936 г.

… В организацию меня завербовал спецпереселенец Черепков Дмитрий Петрович. Мы с ним хорошо знакомы, и мне неоднократно приходилось беседовать с Черепковым на политические темы. Разговор наш как [обычно] носил враждебный характер по отношению к советской власти. В таких беседах он мне неоднократно говорил, что избавиться от советской власти мы можем только собственными силами и с помощью иностранных капиталистических государств. В результате таких разговоров Черепков в августе месяце 1936 г. у меня на конном дворе, куда я заходил к своему брату, прямо меня спросил, желаю ли я принять участие в организации, которая ведет борьбу против советской власти.

Сначала я не понял его и спросил, что это за организация. После этого он мне объяснил, что эта организация состоит исключительно из числа спецпереселенцев и возглавляется белоофицерами, вместе с этим объяснил основные цели и задачи организации.

 

*Черепков Дмитрий Петрович в протоколе от 18.07.1937 ссылается на Мясникова, что да – он его завербовал в организацию.

 

Протокол допроса к делу №…

 

Допрос начат 13 мая 1956 г. в 14.00, окончен 13 мая 1956 г. в 17.00

Допрос вел зам.нач. следственного отдела [ ] майор Мамаев. Допрашивал зам.нач. следственного отдела [ ] майор Мамаев. Допросил в качестве свидетеля МЯСНИКОВА Василия Ивановича, 1904 г.р.

 

ВОПРОС: Когда и кем Вы были арестованы?

ОТВЕТ: Арестован я был Ленинск-Кузнецким ГО НКВД 19 августа 1937 г. в 10 часов вечера.

ВОПРОС: В чем Вас обвинили и какие Вы давали показания на предварительном следствии в 1937 г.?

ОТВЕТ: На предварительном следствии в 1937 г. меня следователь Кондратьев обвинил в том, что я якобы являлся участников повстанческой организации, существовавшей в то время на 10 участке из числа спецпереселенцев. Кроме того я, якобы, должен был взорвать мост через реку Иня, а также уничтожить в шахте «7 ноября» трест «Ленинскуголь» весь бурильный [штофинс]трумент. В предъявленном мне обвинении под действием угрозы и применения физической силы со стороны служивших работников Ленинского ГО НКВД я был вынужден признать все обвинения и подписать протокол допроса.

Дело было так: после того, как меня арестовали и поместили во внутреннюю тюрьму Ленинского ГО НКВД, примерно через 2 или 3 дня меня вызвали в кабинет, где сотрудник ГО НКВД, фамилию его сейчас не помню, заполнил какую-то анкету или форму, то есть записал мои автобиографические данные, и меня снова вернули в камеру.

После этого примерно недели через две, точно сейчас не помню, меня вызвал на допрос следователь Кондратьев и предъявил [вышеуказанное] обвинение. Я стал категорически отрицать свою вину в причастности к повстанческой организации или вообще в проведении какой-либо агитационной деятельности. В это время Кондратьев заявил мне, что пока я не подпишу то, что мне предъявлено, живой из кабинета не выйду. Присутствующие здесь еще два сотрудника, фамилии их я не знаю, ходили по кабинету, один из них сзади ударил меня наганом по спине. Я упал со стула, потом поставили меня на ноги. Тогда подошел второй сотрудник и ударил меня рукой по лицу. Я снова упал на пол. Ударили еще несколько раз [ ] и отправили в камеру. Прошло минут 20 или 30, меня снова вызвали на допрос. Все это происходило в ночное время, и следователь Кондратьев зачитал мне написанный уже протокол допроса и предложил подписать его. Боясь того, что меня снова будут избивать, я подписал этот протокол допроса.

Я прошу следственные органы отразить в настоящем протоколе допроса, что я никогда не был участником повстанческой организации, я не имею о ней никакого понятия и антисоветской деятельностью никогда не занимался. Единственное, что точно в моей автобиографии – это я был раскулачен и в 1933 г. сослан из Саратовской области в Ленинск-Кузнецкий, где, проживая до 1937 г., честно трудился на шахте.

ВОПРОС: Вам зачитываются два протокола допроса Ваших показаний от 21.08.1937 г. Соответствуют ли действительности эти показания?

ОТВЕТ: Зачитанные мне показания от 21.08.1937 г. не соответствуют действительности. Во-первых, как я уже показал выше, меня 21 августа по существу предъявленного обвинения не допрашивали, а допрашивали гораздо позднее. Кроме того, те показания, которые мне зачитывают сейчас, они [ ] мне в 37-ом не зачитывались. Я хорошо помню, мне был зачитан только [ ], где было указано, что я якобы являлся участником повстанческой организации. А о том, что меня вовлек в нее Черепков Дмитрий Петрович, об этом мне не было известно в 37-ом.

Черепков это[т] был престарелый человек, ему в то время уже было около 70 лет, нигде он не работал, только пас своих коз. Я его знал как спецпереселенца, проживавшего на 10 участке, мне с ним никогда не приходилось разговаривать. Как я сейчас припоминаю, мне следователь Кондратьев приписывал тогда связи со спецпоселенцами Вайновским (имя-отчество не помню) и Жуковским Лаврентием[1]. Однако в зачитанных мне протоколах почему-то это лицо не фигурирует, а оказался Черепков  моим вербовщиком, тогда как я с ним не имел ничего общего. Приписывалась мне антисоветская агитация также незаслуженно, так как я ей никогда не занимался.

ВОПРОС: Известно ли Вам, кто вместе с Вами проходил по одному делу?

ОТВЕТ: Об этом мне ничего не известно. Возможно, кто-либо еще проходил со мной по делу, об этом я не знаю.

ВОПРОС: Вы знакомились в 37-ом со следственными материалами, согласно статье 20 [в] [УК РФ]?

ОТВЕТ: Ни с каким следственным делом меня никто не знакомил в 37-ом и я совершенно не знаю, было ли на меня какое-либо следственное дело или нет. Помню, что 14 октября 1937 г. я был направлен в Мариинский лагерь, где мне объявили, что я осужден на 10 лет ИТЛ с поражением в правах на 5 лет, кто меня судил – я не знаю.

ВОПРОС: Вы знали из числа бывших спецпереселенцев Барановского Кондрата, [ ] Водолазова Гавриила Гавриловича, Вайновского, Долганова И. Ф., Дяденко Лаврентия Игнатьевича, Жуковского Лаврентия Титовича, Заболотникова Михаила Алексеевича, Колягина Даниила Парамоновича, Лопатина Василия Романовича, Максименко Захара Игнатьевича, Мазуренко Акима Игнатьевича, Милевского Казимира А., Ус Тимофея Сазоновича и Фоминова Сергея Михайловича?

ОТВЕТ: Да, вышеперечисленных лиц я знал хорошо по работе и совместному жительству на 10 участке в Ленинск-Кузнецком с 1933 по 1937 годы.

ВОПРОС: В каких взаимоотношениях Вы находились с вышеуказанными лицами?

ОТВЕТ: Взаимоотношениями между нами были нормальные, личных счетов между нами никаких не было.

ВОПРОС: Охарактеризуйте указанных лиц с деловой и политической сторон.

ОТВЕТ: Мне хорошо известны по совместной работе на шахте «7 ноября» треста «Ленинскуголь» Барановский Кондрат[2], впоследствии перешел работать на шахту им. Кирова, Водолазов Гавриил, Вайновский, Дяденко, Жуковский, Заболотников, Милевский, Ус, с которыми приходилось работать на одних участках, в одних сменах и бригадах. К работе они относились хорошо. Плохого я за ними ничего не замечал. Нормы выработки они выполняли. Как мне известно, Колягин, Лопатин и Фоминов работали на шахте «А». Я лично также о них плохого ничего не слышал. В 1934 или 35-ом Лопатин перешел работать в совхоз «Горняк», откуда и был арестован. Максименко и Мазуренко были [ ] рабочими, [ ]. Все перечисленные лица проживали на 10 участке как спецпоселенцы, и повсдневно мы общались вместе, часто встречались, одни, с [женами], иногда даже между собой [выпивали]. Правда, не все вместе, а с отдельными лицами.

После того, как мы были арестованы, с 1937 по 1941 годы я находился вместе в Том-Асинском лагере с Долгановым, Заболотниковым, Колягиным, Лопатиным, Милевским, Максименко и Мазуренко. В 1941 меня из [ ] лагеря перевели в Новосибирский 3-й лагерный пункт, а они все остались в Том-Асинском лагере, и больше я с ними не встречался.

Однако за период проживания на 10 участке спецпоселка, а также находясь с указанными лицами в заключении, я о них ничего плохого не слышал.

ВОПРОС: За период проживания на 10 участке с 1933 по 1937 года Вам не приходилось от указанных Вами лиц слышать какие-либо антисоветские разговоры или о существовании повстанческой организации среди спецпереселенцев?

ОТВЕТ: От указанных мною лиц я никогда никаких антисоветских разговоров не слышал, а также я сам не знал и от них не слышал о существовании повстанческой организации среди спецпоселенцев на 10 участке.

ВОПРОС: Что желаете дополнить к своим показаниям?

ОТВЕТ: Больше дополнить ничего не могу, протокол допроса с моих слов записан правильно, мне [ ] прочитан.

 

 

 

 

 

СПРАВКА

 

Ленинск-Кузнецкой участковой комендатурой ОТП УНКВД по ЗСК
от 20 августа 1937 г.

 

На трудпоселенца Мясникова Василия Ивановича, рождения 1905 г. (так в документе), высланного из Питерского района Саратовского края в 1933 г.

До революции хозяйство было кулацкое, имел раб.скота 25 голов, коров 7, мелкого рогатого скота – 10 голов, овец 40, посева 150 д., покоса 200 д., арендовал земли 300 д., конную молотилку, рабочих постоянных 5, сезонных 25 чел., имел хутор.

После революции хозяйство было кулацкое, имел раб.скота 8 г., коров 3, мелкого рогатого скота 6 г., овец 15, посева 60 дес., сенокоса 75 дес., арендовал земли 80 дес., рабочих постоянных 3 чел., сезонных 5, имел хутор.

К Советской власти относился враждебно. В 1933 году как кулак выслан с места постоянного жительства  в Западную Сибирь, в Ленинск-Кузнецкую участковую комендатуру.

 

Учкомендант Паркин