Глава1

- Нарымский край, 30 - е годы.

первая категория - контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний,

вторая категория - другая часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков,

третья категория - другие кулаки.

Главы семей 1-й категории арестовывались и их дела передавались на рассмотрение спецтроек в составе представителей ПП (полномочных представительств) ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры.

Эти тройки выносили, в основном, смертные приговоры.

Члены семей кулаков 1-й категории и кулаков 2-й категории подлежали выселению в отдаленные местности СССР или отдаленные районы данной области (края, республики) на спецпоселение **.

Кулаки, отнесенные к 3 - й категории, расселялись в границах района на новых землях, которые отводятся специально для них за пределами колхозных массивов.

Второй этап массового раскулачивания и выселения - весной 1931 года. Всего за 1930 и 1931 год, как указано в справке Отдела спецпоселений Гулага ОГПУ "Сведения о выселение кулачества в 1930-1931 г.", было отправлено на спецпоселения 381026 семей общей численностью 1803392 человек.

В советское время досоветскую Сибирь называли краем ссылки и каторги. В Сибирь ссылали не только "политических" и уголовников, но и много тысяч крестьян для освоения ее земельных пространств. История царской ссылки изучена во всех деталях [23]. Исследование истории советской ссылки еще только начинается. Частью этой истории является ссылка миллионов крестьян во время коллективизации.

В последние годы появились исследования по истории крестьянской ссылки. Серия документов размещена в хрестоматии [1]. В книге [2] один из разделов посвящен спецпереселенцам. Все это может быть использовано для ознакомления с историей без прикрас, с судьбами миллионов наших предшественников, которые прошли по ступеням "построения социализма".

B Западной Сибири основным районом ссылки стал Нарымский округ. А здесь - болотное Васюганье.

c. Нарым 1927г. В советское время -- перевалочный пункт для раскулаченных в северные районы Сибири, официально известный как место царской ссылки, в которой побывал Сталин И.В. в 1912г.

Каргасок зимой. Из архива Н.М. Соколовой 1938 год.

Берег реки Оби. 1938 год. Фото И.С. Фатеева.

Река Васюган. Среднее течение. Из фондов Томского краеведческого музея.

СПРАВКА

ВАСЮГАН - левый приток р. Обь. От кетского вас (вассис) и хантийского юган -"река".

"Нарымская ссылка, в Росс. Империи место политической ссылки на тер. Нарымского края (Томского уезда). Возникла в 18 в., отбывали декабристы, участники Польск. Восстаний 1830-1831 и 1863-1864, народники, с.-д. (Я.М. Свердлов, В.В. Куйбышев) и др.", - вот и все, что говорится о Нарымской ссылке в Советском энциклопедическом словаре.

Нарымский округ был создан в 1932 году и по территории был равным территории Белоруссии и Литвы вместе взятым. Нигде, и никогда в период Советской власти не писали о том, что в 30-40 годах 20-го столетия сюда на спецпоселение было выслано, по некоторым данным, до полумиллиона людей.

"Сотни тысяч ни в чем не повинных людей действительно были брошены на берегах таежных рек - Васюган, Вах, Парабель, Чулым - без каких бы то ни было средств к существованию.

Однако не думаю, что их сознательно хотели уничтожить, - считает кандидат исторических наук, директор мемориального музея "История политических репрессий. Внутренняя тюрьма НКВД" Борис Тренин. "При помощи такого варварского метода, как спецпоселения, государство пыталось освоить сибирскую глубинку, однако это не делает совершенное им преступление менее чудовищным. Трагедия произошла из-за обычной российской безалаберности: переселение было подготовлено из рук вон плохо, спецпоселенцам не хватало орудий труда, продовольствия..."[24].

Расселение "раскулаченных" крестьян в необжитые места Сибири было предметом гордости советского руководства. Например, начальник Сиблага докладывал, что за период с мая 1931 г. по июнь 1932 г. в Нарымский край завезена 43852 семья (около 120 тыс. человек). "Таким образом, на протяжении 65-70 дней Нарымский край, колонизированный царским правительством на протяжении 350 лет и получивший за этот промежуток времени около 40000 человек переселенческого населения, удвоил количество жителей" [25].

Действительно, царскому правительству было далеко до сталинского режима в проведении насильнического переселения.

Немедленно, по прибытии на место поселения, спецпереселенцы получали задачу на раскорчевку под пашню, им выдавался план на посев и ... сдачу зерна государству. Так, в Нарымском крае в 1931 г. было раскорчевано под сельскохозяйственные цели 6 тыс. гектаров. На 1932 г. предлагалось раскорчевать 55,4 тыс. гектаров, засеять яровых культур 36,5 тыс., озимых - 21 тыс. гектаров. В постановлении СНК от 20 апреля 1933 г. отмечалось:"Вменить в обязанность ОГПУ посеять в местах расселения нового контингента осенью 1933 г. и весной 1934 г. разных полевых и огородных культур 420 тыс. га, из них в Западной Сибири - 180 тыс. га, в том числе озимой ржи осенью 1933 г. в Западной Сибири 47500 га" [25]. Таким образом, "новый контингент", едва прибыв в места поселения, уже осенью должен был завести десятки тысяч гектаров пашни!

Можно обратить внимание на то, что обеспечить выполнение этих задач поручалось ОГПУ, со всеми вытекающими последствиями. И спецпереселенцы корчевали, распахивали, сеяли и сдавали. А за невыполнение заданий по хлебосдаче следовало строгое наказание. Сохранился документ, где начальник Гулага докладывал наркому внутренних дел:"По предложению секретаря крайкома партии тов. Эйхе за саботаж хлебосдачи и других мероприятий 94 семьи в составе 400 человек трудпоселенцев переселяются из Колыванской комендатуры в отдаленные северные районы края" [26].

Как проходило раскулачивание и переселение известно из воспоминаний свидетелей тех событий [4].

Из воспоминаний А. И. Вьялова:

"Будучи мальчиком семи лет, я хорошо помню, это было в 1930 - 31 годах, везли на баржах к нам в Нарым спецпереселенцев, так называемых кулаков. Везли их на сухогрузных баржах огромное количество. Весной, только раскрылись ото льда реки и речки, маленькие моторные катера тянули огромные баржи по верховью реки Парабель. Помню, остановились эти баржи на берегу реки Полой, вышли они на берег, а вода прибывает. Женщины плачут, дети кричат, мужчины поют песни, проклинают советскую власть. А мы, мальчишки, смотрим на это дикое зрелище, и душа замирает. Какие мучения перенесли эти люди! Через наше село гнали огромное количество людей. Сколько умерло людей, а сколько валялось трупов лошадей. Абсолютное большинство этих кулаков были одеты в домотканые армяки, на плечах - котомки. Они тянулись за десятки и сотни километров в тайгу вплоть до села Пудино. Прорубая путь, строя мосты, двигались они вглубь глухой тайги, не имея ни жилья, ни продуктов. Люди шли в небытие и гибли как мухи, пухли от голода. Наш дом стоял на тракте и каждый день к нам заходили десятки людей, просили кусочек хлеба для умирающего ребенка, просили приюта на ночлег. Моя мама и мы, ее дети, делились всем, чем могли, отдавали последнее, что было в хозяйстве. Это были незабываемые годы - годы "коренного перелома". Это был какой-то вандализм. Дикость, самая настоящая дикость. Были основаны поселки: Бугры, Кирзавод, Падога, но это еще все-таки рядом с обжитыми местами коренных жителей, которые могли чем-то поделиться, но были поселки Граница, Груды, 1-й, 2-й, 3-й участок, поселки Белка, Сочига, Кирилловка, Ключи. Это уже в тридцати километрах от нашего села, а дальше Новиково и др. Земля, небо и вокруг непроходимая тайга, гнус заедал людей, и никакого укрытия. На костях были построены эти поселки.

Какими же были эти поселки? Сосланные своими же руками строили бараки, рассчитанные на сто человек, на деле же в них располагалось более двухсот. Строились детские дома, так как появилось много сирот. В центре поселка возвышался дом комендатуры. Комендант был полновластным хозяином над спецпереселенцами, которым жилось очень тяжело. Высокая была смертность, многие люди находилось "в бегах". Те что остались, что выжили, обустраивались, обживались, обзаводились хозяйством, добивались успехов. Для них Нарымская земля стала второй родиной".

В своих воспоминаниях М. Дорофеева (жительница Парабели) пишет:

"В те далекие годы наша многочисленная семья, высланная из Алтайского края, жила и работала в поселке Пристанском. Время было трудное, голодное, страшное. Жили под надзором комендатуры, под вечным страхом. Приехали мы туда на лодках, на необжитое место. Семья была из 11 человек: мать, отец и нас девять, мал мала меньше. Уже в дороге родилась моя младшая сестра и умерла через три года, потом еще одна от голода, другие семеро как-то выжили. Сначала жили в землянке, потом построили избушку с земляным полом и земляной крышей, с общими нарами, сбитыми из досок, застеленных дерюгой, на четырех столбах. Спали все на этих нарах, согревая телами друг друга. Такой была кровать. А что уже говорить об одежде и пище. До глубокой осени ходили босиком. Зимой пара залатанной обуви была на двоих. А то и на троих. Такой же самой, сплошь залатанной, была и одежка. Спецпереселенцам приходилось не только жить в нечеловечески трудных условиях, но и работать от зори до зори за "палочку-трудодень". С какой горечью написаны эти строки: "Сколько труда, сил, здоровья угроблено на раскорчевке, обработке полей. Копали, сеяли, снимали урожай, обрабатывали и сдавали все государству. Сами питались хлебом, если его так можно назвать. Это были древесные гнилушки, раздробленная крапива и мелкий картофель в "мундирах", сваренный и растолченный. Все это, сдобренное ржаной мукой, пеклось в печи. Вот такой хлеб был у нас. Да и этого ели не вдоволь, а маленькими пайками" [4].

Не всегда безмолвно переносили тяжелые испытания нарымские спецпереселенцы.

Из документов известно, что в 1931 г. 26-31 июля произошло, единственное в Западной Сибири, восстание спецпереселенцев на территории Парбигской комендатуры (ныне Чаинский и Бакчарский районы Томской области). В нем принимало участие почти полторы тысячи поселенцев. Восстание было жестоко подавлено силами ОГПУ, милиции и партийно-советского актива. Часть повстанцев была убита во время подавления восстания, часть репрессирована после ликвидации восстания, но некоторая часть бывших повстанцев живет в Нарыме и сейчас [5].

В Каргасокском райотделе статистики сохранилась карта васюганской части Каргасокского района, она называется "Схема участков Средне - и Нижневасюганских комендатур, заселенных с 26 мая 1931 г." и несет гриф "совершенно секретно".

Очень интересны воспоминания непосредственного исполнителя выселения крестьян, в том числе и семьи Барко, в район рек Васюган и Чижапка Каргасокского района, которые относятся к маю 1931- декабрю 1932 г.

Это Исхак Нурмухаметов, назначенный помощником коменданта Нижне-Васюганской комендатуры.

Его статья размещена в альманахе "Енисей" еще в советское время, в 1989г. Именно этим она представляет собой интерес, если не принимать во внимание его слова о том, что "на основе успешного осуществления сплошной коллективизации были ликвидированы классовые противоречия в селе: кулачество, как класс, изолировано от основной трудовой массы колхозного крестьянства путем специального переселения в отдаленные неосвоенные районы Сибири, где не осваивались неисчислимые естественные ресурсы. Коммунистическая партия и Советское правительство дало возможность враждебно относящемуся к советской власти кулачеству перестроить дальнейшее свое отношение на базе честной работы в форме неуставных артелей и групп".

Из статьи можно узнать, что представляли собой эти сибирские места к началу 1931 г. и как происходило выселение первых семей в этот район, упомянуто его участие в подавлении восстания спецпереселенцев, описанное выше.

Эти воспоминания малоизвестны, поэтому приведу несколько абзацев из статьи без купюр [6]:

"...Комендатура территориально была разбита на три района: Чижапка и два района Васюгана...

...Мы должны были разыскать и наметить участки, пригодные для размещения спецпереселенцев, с таким расчетом, чтобы в один будущий поселок разместить приблизительно сто семей, комплектуя по районам. В один поселок - людей из одного района. Нужно было определить пригодную для разработки под посев землю. Наша комендатура должна была разбить участки для 30 тысяч семей в радиусе 300 километров.

...Еще больше стало гнуса. С ранней зори - комары, потом поднимается мошкара, днем - оводы.

...В конце июня прибыл долгожданный пароход "Мельник", только не с продовольствием, а с тремя сорокасаженными баржами на буксире, полными спецпереселенцев. Весь народ был из Омской области, из вольготных степей, где густо росла замечательная пшеница. Плыли они сначала по Иртышу, потом по Оби и Васюгану целый месяц. В трюмах собрался неприятный, тяжелый воздух. Преобладали женщины, старики, подростки и дети. А главы семей у многих приговорены на различные сроки народными судами за те или другие антисоветские поступки. Мы радовались приходу парохода, так как это нас спасало от голода. Этот контингент, как известно, люди хитрые, и вдобавок жадные. Они имели способность на всякие махинации. При выселении они сумели захватить с собой немало продуктов, муки, сухарей и крупы свыше разрешенных норм питания на каждого едока. За счет этих излишков мы избавились от проклятого голода.

...Смертность была высокой за счет стариков и детей. Ведь они после длительного пребывания в трюме оказались на свежем воздухе и в сырости, хотя жара доходила до 35 градусов.

... Пошли разговоры. Из них можно было понять, что, будто, их везут подальше от центра принять голодную смерть, чтобы народ не знал об этом. Рано утром поплыли дальше и во второй половине дня прибыли на место назначения. Мужчины, человек десять, поднялись на берег, походили, осмотрели местность, возвратились на баржу и категорически отказались выгружаться, мотивируя тем, что вокруг болота и пригодной земли нет. Нас трое: со мной поселковый комендант и боец, а их 125 семей. Я повторил команду выгружаться, они - ни с места. Дали гудки, тоже не помогает. Пошел на баржу, спросил: "В чем дело, почему не выгружаетесь?" Они зашумели, начался шум. Они говорили: "Разбейте нас по десять семей и расселяйте по системе хуторов". Большинство кричали: "Нам все ровно, чем от голода мучиться, лучше сразу умереть. Нас привезли сюда на медленную смерть, проедим то, что есть с собою, и подохнем, как мухи. Так лучше потопите всех сразу. Мы заодно и вас потащим с собою, будем гибнуть вместе".

Я понял, что люди говорят совсем серьезно, нужен какой-либо выход. Пробовал пригрозить тем, что повезу назад в комендатуру, а это их только обрадовало. Тогда я согласился разбить их по группам, как они требуют, и расселить на разных участках по десять семей. Дал распоряжение выделить 12 старших и чтобы они пришли на пароход со списками своего "десятка". На списки дал 15 минут, сам пошел на пароход. Капитана предупредил, чтобы по моему сигналу быстро отцепил баржу, выехал на середину реки, и стал на якорь. Через 15 минут 12 человек пришли на пароход, мы их приняли в столовой, поселковый комендант и боец незаметно стали снаружи в дверях, а я начал переписывать фамилии "делегатов". В это время тронулся пароход."Парламентарии" вздрогнули, бросились к окнам и видят, что баржи отцеплены, тогда они оторопели, я пошел к двери, открываю, а там мои ребята с винтовками наготове. Пароход развернулся и посреди реки стал на якорь. Я им сказал:"Довольно нервы портить, терять время, пусть баржи останутся, а я вас повезу в комендатуру, там оформим на вас материалы за неповиновение местной власти, за задержку парохода, за срыв перевозки спецпереселенцев и отправим вас в Томск, и там будет судить вас пролетарский суд. Сразу трое упали на колени и стали просить не губить их ради детей, все как один стали просить разрешения разгрузиться. Я дал полтора часа на разгрузку, трех оставил на пароходе, как "заложников", а других переправил на лодках организовывать разгрузку барж. Через час баржи были пустые. Пароход подплыл назад к баржам, "заложников" высадили. Взяли на буксир баржи и отправились в обратный путь, оставив поселкового коменданта и бойца для выполнения указаний сверху.

...Процесс ликвидации кулачества как класса проходил не так гладко, были допущенные перегибы, ошибки и, отчасти, намеренные. Разумеется, кулачество, обозленное, не cдавалось без боя. Они пошли на террор, им помогали и даже руководили недобитые контрреволюционеры всех мастей. Плюс к тому допущенные перегибы местного руководства. И вдобавок каждому сельсовету спускался сверху план: процент коллективизации, процент лишения права голоса и ссылки к определенному сроку. Выполняя директивы, сельским активом и уполномоченными райкома, через недостаток реальных кулаков, были задеты середняки и даже частично бедняки.

...При допросах предводителей задержанных мятежников (восстание на территории Парбигской комендатуры - прим. автора) выяснилось: два человека были середняками, через недостаток в селе действительных кулаков, были сосланы как кулаки, хотя - все это в селе согласовывалось и утверждалось на общем собрании. Они, явным образом обозленные на несправедливость, попали под влияние организаторов мятежа..."

Документы свидетельствуют [2], что в 1932 г. в Западной Сибири умерли 15,6 тыс., в 1933 г. - 26,7 тыс. человек. Начиная с 1931 года смертность была массовой. Например, в поселках Гордецк, Палочка, Суйга, Проточка из 7 800 высланных туда людей в 1931 году через 2 года в живых осталось около 2-х тысяч. В поселке Восточка, куда были привезены люди с Горного Алтая, не приспособленные к нарымскому климату, умерли все поголовно ([23] сс. 22, 42, 196, 140, 44, ),[34].

Начальство в это страшное время отнюдь не голодало. Во всех райцентрах имелись так называемые закрытые магазины, которые поставляли районной "элите" жиры, рыбу, кондитерские изделия, папиросы. "Кроме того, каждую субботу в комендатуру прибывал баркас с рыбой и икрой для продажи в магазине. Двух осетров (по 20-25 килограммов каждый) живыми прицепляли цепями к баркасу и притягивали для комсостава. У нас в комендатуре в магазине были разные крупы, свежие фрукты, промтовары. Черные романовские полушубки стоили 40 рублей, сапоги яловые - 16, воинского образца ватные стеганки - 12 рублей пара. Все это было в неограниченном количестве ...НО...(примечание автора) для коллектива личного состава" [6].

Вопрос "улучшение быта" партработников регулярно обсуждался на бюро партийных органов. 10 сентября 1932 года оргбюро крайкома ВКП(б) Нарымского округа обсуждало вопрос об организации закрытой столовой для партактива. Через полмесяца было принято решение о строительстве нового помещения для этой же столовой, так как старое элиту уже не удовлетворяло. Кроме этого, для полноценного питания партийного, комсомольского и советского актива из особого сектора Сибкрайкома ВКП(б) высылались так называемые "продпайки".

В октябре 1933 года Кривошеинский райком ВКП(б) доводит до сведения окружному комитету партии, что со стороны Томских торговых предприятий допущено "преступное отношение к обеспечению продуктами питания и промтоварами райпартактива". Сообщается, что "райпартактиву приходится покупать на базаре продукты питания". Реакция была мгновенной. Уже 20 октября этого же года окружком ВКП(б) принимает решение "О дальнейшем порядке снабжения партактива", в котором предполагается передача ряда магазинов для снабжения элиты. В партийных документах появляются новые термины: "закрытое распределение", "прикрепленец". Каждому свое: одни спецпереселенцы, другие прикрепленцы. Но "партактив" этим удовлетвориться не может. Пользуясь властью, он обчищает несчастных спецпереселенцев. Так в одном из документов сообщается, что начальник РО НКВД Молчановского района Солтымаков взял в личное пользование корову у антисоветских элементов, а ряд вещей взяли другие работники: "В том числе два мешка муки, которая со временем были отправлена в Томск для продажи... Имеет место со стороны работников НКВД, когда они бывают в колхозах, в особенности в спецпереселенских ("Прогресс") и других, занимаются поборами разных продуктов: мука, масло, мясо и т.д.". Короче, одни жирели, другие умирали от голода [6, 23 ,34].

В поселках спецпереселенцев была создана специальная сеть агентов для того, чтобы обеспечить выявление подготовки к бегствам. На работах за поселенцами следили и отвечали десятники и бригадиры. Все поселки были разбиты на кварталы, в каждом имелся квартальный старшина или уполномоченный из спецпереселенцев, которые вели учет живущих в домах, направляющихся на работу и обратно. За одиночные побеги, в первый раз, накладывали арест до 30 суток, за повторные, с разоружением охраны, убийствами и т.д. дела пойманных беглецов оформляли как уголовников и дела передавали на рассмотрение троек ОГПУ [3].

Но люди продолжали бежать из ссылки: в 1932 г. - 40,2 тыс., в 1933 г. - 49,7 тыс. Разная судьба ожидала беглецов. "По свежим следам" их вылавливали и возвращали на бывшее место ссылки (Приложение 2). В 1932 г. возвращено 9,4 тыс., в 1933 г., - 12,6 тыс. В последующие годы возвращать не будут...

31 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) утвердило предложения НКВД "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов". Выдано задание (план) на расстрел и отправку в концлагеря. Репрессии проводились по "категориям". Бывшие кулаки снова подпадали под "категории", как это было и при коллективизации. Первая категория - расстрел. Вторая - в концлагеря. Среди "контингентов, которые подлежат репрессии", первыми названы бывшие кулаки:"бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания", "бывшие кулаки, сбежавшие из лагерей или трудпоселков", "бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих организациях" [2, 25 ].

История "кулацкой ссылки" заканчивается после Великой Отечественной войны. В начале 1948 г. министр внутренних дел Круглов подал записку "товарищу Берия", в которой сообщил, что "по ходатайству местных партийных и советских органов в 1946-1947 г. освобождены 115697 семей (326611 чел.). Остается еще 82440 семей (231287 чел.). Спецпереселенцы добились больших успехов в сельском хозяйстве, активно участвовали в хозяйственно-политических мероприятиях. На фронтах Отечественной войны (их призывали в армию с 1942 г.) отличились многие спецпереселенцы. Награждены орденами 2700 человек, из них 5 Героев Советского Союза" [25 ].

Предлагалось освободить из ссылки всех спецпереселенцев. По Томской области существовало аналогичное письмо от 1949 г. (Приложение 3) [20].

Последние кулаки, которые оставались на поселении, были освобождены Постановлением Совета Министров СССР №1738-789сс от 13 августа 1954 г. "Про снятие ограничений по спецпоселению с бывших кулаков и других лиц".

И снова гриф "сс", даже освобождение проходило "совершенно секретно", и без права проживания в крупных городах и режимных районах СССР.

Спецкомендатуры существовали до 60-х годов.

Но сталинская машина не останавливалась. Запущенная на полные обороты, она продолжала работать. На смену "кулацкой ссылки" пришли депортированные народы - немцы, калмыки, крымские татары, народы Северного Кавказа, Прибалтики ... Историки называют численность этого "контингента" - до 2,5 млн. человек (Приложение 4) [25].

Названия поселков переселенцев еще живы в памяти старожилов, хотя сейчас на их месте остались руины, редкие уцелевшие здания. Эти полуразваленные домишки по берегам Оби, Парабели - остатки поселков Щука, Корза, Омелич, Шутовской, Сочига, Лапин Бор, Ласкино, Петкуль, Невальцево, Песчанка - умирающие свидетели истории.

Сейчас население маленьких поселков на берегах таежных речек выживает исключительно за счет натурального хозяйства. Как и сто лет тому назад, мужчины ловят рыбу и охотятся, женщины копаются на огородах, ходят за скотом и даже работают на ткацких станках своих прабабушек, которые каким-то дивом сохранились в амбарах. "Прокормить семью с горем пополам удается, но на большее денег не хватает", - с горечью рассказывал один из современных робинзонов, Геннадий Петрович Рогозин, который пришел в поселковый магазин за спичками и солью [24].

Старики, в забытых Богом и людьми поселках, не имеют возможности обратиться за помощью к медикам. Детвора не посещают школу. Взрослые же от зари и дотемна гнут спины, чтобы, хотя как-то прокормить семью. Рассчитывать они могут только на себя, власть о людях, волей судьбы затерянных в Сибири, просто забыла. И в ХХІ столетии потомки поселенцев продолжают расплачиваться за несуществующие грехи своих предков.